– Я сейчас вытру стол.

Санчия повернулась и увидела Пьеро, появившегося в дверях маленькой кладовки. Он прикрывал глаза тыльной стороной ладони и выглядел таким трогательно взъерошенным и пушистым, что казался еще меньше своих лет. Она почувствовала прилив нежности, и внезапно мир перестал видеться таким ужасным и отвратительным. Конечно, в жизни много грязи, много всего безобразного. Но ведь это не все. В этом мире еще существовали дети, подобные Пьеро, и замечательные слова в свитках, что она переписывала, и, возможно, множество других чудесных вещей, о которых она не имела представления и о которых даже не слышала.

– Возвращайся на свой соломенный тюфяк и спи, – сказала она нежно. – Я справлюсь сама.

Он покачал головкой и принялся собирать осколки глиняного горшка. Его маленькое крепкое тельце чуть покачивалось. «Он еще не проснулся как следует», – тепло подумала Санчия, зная, что он упрямо будет стараться помочь ей. Да, в этом мире существовали такие вещи, о которых люди, подобные Каприно и Джованни, не имели представления: дружба и любовь.

– Я разбужу Бартоломео. – Пьеро понес черепки от горшка к плетеной корзине в другом конце комнаты. – Ему уже пора садиться переписывать.

Санчия покачала головой:

– Бартоломео лег всего час назад.

– А ты вообще еще не ложилась, – ответил Пьеро. – Я разбужу его. – И он исчез в каморке, где спали все четверо.

Минуту спустя Санчия услышала сонное ворчание Бартоломео и голосок Пьеро:

– Нет, я все равно не дам тебе спать. Надо помочь Санчии.

Санчия улыбнулась. Несмотря на свой возраст, Пьеро никогда не отступал от того, что наметил сделать. Ее улыбка поблекла, когда она вспомнила, что Пьеро удалось выжить только благодаря своему упорству, когда мать бросила его прямо на улице и ушла в один из борделей Каприно. Наверное, с неделю Пьеро жил как маленький зверек, пока Санчия не наткнулась на него на пьяцца дель Синьориа. Это произошло два года назад.

Позевывающий Бартоломео появился в дверях:

– Санчия! Я не… – но увидев, что произошло, он сразу же проснулся:

– Боже, тебе удалось спасти хоть что-нибудь?

Санчия покачала головой:

– Оба листа придется переписывать.

Бартоломео посмотрел на дверь, которая вела в комнату Джованни. Оттуда раздавался храп.

– В третий раз за месяц. Вскоре ни один человек не решится дать ему заказ. Мессер Арколо выполняет работу лучше и не пьет, как свинья. – Его взгляд с гордостью перешел на печатный станок, который, словно огромный деревянный кузнечик, возвышался в комнате. – Джованни не способен научиться управляться со станком. Для него это бесполезная трата времени.

– Зато ты стал настоящим мастером в этом деле, – с восхищением заметила Санчия. – Дни и ночи напролет ты проводишь за этим станком, и он послушен тебе, как живое существо.

Пьеро дернул Бартоломео за шерстяную рубашку:

– Садись, пиши.

– Да перестань же теребить меня, – Бартоломео, нахмурившись, взглянул на Пьеро. – Могу я по крайней мере умыться, чтобы окончательно прогнать сон?

Пьеро покачал головой:

– Санчии нужна помощь. Она устала. Ей надо немного поспать.

– Боюсь, что поспать мне сегодня не удастся. – Она протянула Бартоломео один лист, на котором хоть и с трудом, но можно было разобрать буквы. – Если ты возьмешься его переписывать, то я начну другой, чтобы успеть закончить к утру.

Бартоломео быстро кивнул, взглянув на лист. Его сонливость мгновенно исчезла, а глаза вспыхнули от удовольствия, стоило ему представить себе, как он возьмет в руки тонко очиненное перо и начнет выводить изящные буквы.

– Да, я успею сделать это, – пробормотал он, мысленно уже погрузившись в работу и едва замечая окружающее.

Пьеро к этому времени закончил вытирать стол и двинулся по комнате, приводя все в порядок.

Санчия прошла в кабинет, вытащила из стопки один лист роскошного пергамента, вернулась к письменному столу и села. Взглянув на испорченный текст, она тотчас же отодвинула его. Это не поможет. Буквы, размытые вином, слились в одно пятно. Какое счастье, что неделю назад, когда Джованни получил новый заказ, она успела прочитать рукопись. Это был третий «Convivio» за этот год, который им давали для переписывания. Но в последнем экземпляре она заметила некоторые отличия от первых двух. Свой трактат Рудольфе получил от монахов францисканского монастыря, и переписчик, который снимал копию с работы Данте, самонадеянно выпустил несколько предложений и дописал другие. Было бы глупо думать, что такой образованный человек, как мессер Рудольфе, не вчитывался в листы, прежде чем решился переписывать их. Видимо, у него были веские основания сохранить все, как есть.

Пьеро протопал по полу, сел у кресла и приник головой к ее коленям. Санчия рассеянным движением взъерошила ему волосы, пытаясь избавиться от беспокойных мыслей.

Что, если она не выполнит работу вовремя? Что, если она вообще не сможет ничего вспомнить? Девушка сделала глубокий вдох и постаралась успокоиться. С чего это она взяла, что память подведет ее? Еще совсем маленькой она была способна запоминать все увиденное до мельчайших деталей. Безусловно, ее способность не могла исчезнуть ни с того ни с сего именно сейчас, когда это так нужно. Господь не всегда милостив, но и не настолько жесток, чтобы отобрать свой драгоценный дар.

Санчия закрыла глаза и расслабилась, ощущая, как память возвращает увиденное. И это произошло. Лист появился перед ней со всеми умышленными неточностями. «Надо вознести благодарность Святой Деве Марии», – подумала Санчия с облегчением.

Ее губы приоткрылись, и перо быстро побежало по пергаменту.

– Ты опоздала! – укоризненно сказал Каприно, стоявший в тени аркады, которая окружала площадь. – Я велел тебе прийти в два часа.

– Теперь уже ничего не изменишь, – задыхаясь, проговорила Санчия. – Произошло непредвиденное, и мы должны были кое-что доделать. Мы закончили только час назад, а потом мне пришлось ждать, когда Джованни уйдет, чтобы взять…

Каприно нетерпеливым движением руки прервал поток слов.

– Вон он! – И кивком головы указал в сторону толпы на площади. – Высокий мужчина в бархатном плаще винного цвета, который слушает бродячего рассказчика.

Санчия проследовала взглядом в ту сторону, куда указывал Каприно, к мужчине, стоявшему у помоста. «Не просто высокий, а огромный, настоящий гигант», – подумала она мрачно.

Надменность в манере держаться и уверенность в себе обличали в нем человека, привыкшего к беспрекословному подчинению и готового жестоко наказать провинившегося. Если ему удастся схватить ее, расправа будет короткой и жесткой, мелькнуло в голове у Санчии. Однако она слишком устала, чтобы беспокоиться об этом. Санчия не спала уже почти двое суток, и сейчас ей хотелось только одного: поскорее справиться с порученным делом. Леденящий страх не сковывал сегодня ее движений, и ей было даже приятно думать о том, что этот надменный незнакомец в богатой одежде лишится своих дукатов.